Древнерусские авторы не стремятся описывать картины природы, изображать ее статические состояния, спокойные пейзажи. Они не знают того, что мы называем «литературным пейзажем» и что так хорошо известно нам по произведениям Тургенева, Гончарова и других великих русских реалистов. Древнерусские авторы уделяют природе немного внимания, и только тогда, когда она теснейшим образом связана с судьбой действующих лиц повествования, когда она оказывает на них влияние, когда она проявляется в действии: в грозе, в буре, в разливах рек, в засухе, в затмениях солнца, в явлениях комет, в темноте ночи, мешающей сражающимся, в жаре, истомляющей воинов, и т.д. В древнерусских произведениях нет описаний бездействующей природы, служащей только фоном для повествования. В тех немногих случаях, когда природа присутствует в других произведениях, она играет в них прямую, а не косвенную роль, она «событийна», описываются только ее изменения, ее влияние на человека, она включена в самый ход повествования, в развитие сюжета. Средневековые русские писатели как бы еще не осознают самостоятельной ценности картинных описаний статистической природы для литературы.
В отличие от большинства древнерусских литературных произведений, природа в «Слове…» занимает исключительно большое место, но если мы присмотримся к системе изображения, то заметим ее безусловную связь со своей эпохой. Природа в «Слове» описывается только в ее изменениях, в ее отношениях к человеку, она включена в самый ход событий, в «Слове» нет неподвижного литературного пейзажа. Она активно воздействует на людей, и описания ее явлений окрашены сильным лирическим чувством.
Почти все типы отношения природы к человеку (характерных для древнерусской литературы) встречаются в «Слове» в разнообразных и усложненных видах.
В первом типе идет речь о тяжелых, но, к счастью, не сбывшихся предзнаменованиях: «Солнце ему тъмою путь заступаше; нощь стонущи ему грозою птичь убуди; свистъ звЬринъ въста;…».
Огромную роль играют приметы, которые неоднократно используются в «Слове» и создают напряженность ожидания (Например, мутное течение реки - очевидное предчувствия несчастья). Благодаря приметам события воспринимаются в «Слове» как сбывшиеся предчувствия, как нечто предвиденное и предсказанное, как нечто значительное.
Во втором выступает параллелизм в действиях людей и действиях природы: картина битвы соединена с картиною грозы.
В третьем рассказывается о стихийном несчастье.
В четвертом рассказывается просто об удивительном явлении природы: «Тогда Игорь възрЬ на светлое солнце и видЬ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты.»
Кроме этих четырех типов отношения к природе в древней русской литературе есть и пятый - редкий в летописи, но зато частый в церковно-учительном жанре: это раскрытие символического значения того или иного явления природы.
Таким образом, природа в «Слове» изображается так, как это принято в средневековой литературе. Она действует или «аккомпанирует» действию людей, она динамична, «события» природы параллельны событиям людской жизни, символичны. Статичного литературного пейзажа, типичного для нового времени, «Слово» не знает.
